Подруге заваренный чайник немного печенья

Только ХОРОШИЕ стихи! – 2.

Валерий Брюсов
ПЕРВЫЙ СНЕГ

Серебро, огни и блестки,-
Целый мир из серебра!
В жемчугах горят березки,
Черно-голые вчера.

Это – область чьей-то грезы,
Это – признаки и сны!
Все предметы старой прозы
Волшебством озарены.

Экипажи, пешеходы,
На лазури белый дым,
Жизнь людей и жизнь природы
Полным новым и святым.

Воплощение мечтаний,
Жизни с грезой игра,
Это мир очарований,
Этот мир из серебра!

Жизнь – она интересная штука.
Изменяется внешность с годами.
То беда входит в сердце без стука,
То друзья подставные, с клыками…

Мы одежду по моде меняем,
Покупаем дороже помаду.
Только если чего-то не знаем,
Поступаем мы так, как не надо…

Я стою и смотрю на прохожих.
Вновь меняются куртки, сапожки.
И они на меня смотрят тоже,
Ведь встречают людей по одёжке.

А меня в жизни мало волнует,
Сколько стоят колготки соседки…
Интересней, как ветер подует,
Сколько листьев осыплется с ветки…

А в одежде мой вкус не менялся,
Ни в деньгах, ни по модным журналам.
Лишь бы лучик с небес пробивался,
На земле стало светлого мало.

Интересно меняются люди.
Богатеют, беднеют, умнеют.
Но душа одинаковой будет,
Даже если виски поседеют.

Тот, кто зол, тот не станет добрее,
Тот, кто жаден, тот щедрым не будет.
Кто труслив, тот не станет смелее.
Ведь в душе не меняются люди!

И вот это я главным считаю.
Душам незачем лгать, притворяться.
Я открытой её оставляю,
Не умеет душа одеваться…

Людей теряют только раз,
И след, теряя, не находят,
А человек гостит у вас,
Прощается и в ночь уходит.

А если он уходит днем,
Он все равно от вас уходит.
Давай сейчас его вернем,
Пока он площадь переходит.

Немедленно его вернем,
Поговорим и стол накроем,
Весь дом вверх дном перевернем
И праздник для него устроим.

Давай поедем в город,
Где мы с тобой бывали.
Года, как чемоданы,
Оставим на вокзале.

Года пускай хранятся,
А нам храниться поздно.
Нам будет чуть печально,
Но бодро и морозно.

Уже дозрела осень
До синего налива.
Дым, облако и птица
Летят неторопливо.

Ждут снега, листопады
Недавно отшуршали.
Огромно и просторно
В осеннем полушарье.

И все, что было зыбко,
Растрепанно и розно,
Мороз скрепил слюною,
Как ласточкины гнезда.

И вот ноябрь на свете,
Огромный, просветленный.
И кажется, что город
Стоит ненаселенный,-

Так много сверху неба,
Садов и гнезд вороньих,
Что и не замечаешь
Людей, как посторонних.

О, как я поздно понял,
Зачем я существую,
Зачем гоняет сердце
По жилам кровь живую,

И что, порой, напрасно
Давал страстям улечься,
И что нельзя беречься,
И что нельзя беречься.

Я верю только в силу бумеранга…
Всё остальное в этом мире — ерунда.
Плохое же, хорошее — неважно —
всё возвращается обратно…(Так всегда.)
Поступки и слова — Судьба — не дура —
Нам возвращают Небеса сполна…
Я верю только в силу бумеранга,
И, знаете, наверно, я права…
Нам возвращаются в двойном размере слёзы —
Чужие, не свои… вот чудеса!
Нам возвращаются обиды, грёзы,
Плохие, нехорошие слова.
Нам возвращаются измены и прощенье,
Чужая боль, забытая мечта.
Нам возвращают счастье на мгновенье,
Чтоб вынырнуть из плена небытья.
Нам возвращают все сполна издёвки,
Остроты, смех, нелепости, года…

… Я верю только в силу бумеранга,
И, знаете, наверно, я — права!

Не просите у Бога.

Не просите у Бога любви.
Попросите семью и мужа,
Чтобы вместе растить детей,
Чтобы вместе их щебет слушать.

Быть и в горе, и в радости рядом.
И не ждать с неба манны небесной.
Закатать рукава и вместе
Замесить счастья, радости тесто.

А потом испеките пирог,
И гостей пригласить побольше.
И начать строить вместе дом,
Строить дом свой большой и уютный.

Пригласите в свой дом любовь,
Пригласите надежду и веру.
И творите всегда добро.
И живите всегда вы в мире.

Не просите у Бога денег,
Попросите лучше работу,
Чтобы в поте лица добывать их,
Для того, чтоб семью обеспечить.

Попросите у Бога здоровье,
Если чем-то больны, то можно.
Попросите жизни такой,
Что б успеть сделать то, что важно.

Не просите у Бога отмщения,
Каждый будет и так наказан,
Раз кого-то, когда-то обидел,
Все воздастся ему, поймите.

Мы грешны все, мы несовершенны,
И живем, как котята слепые.
Да просите вы всё, что хотите.
Бог все видит, он Вас услышит.

Я всё время боюсь не успеть
Вам сказать на рассвете «спасибо»
За любовь и за то, что я есть,
И за то, что немного красива.
Я всё время боюсь опоздать
Я всё время боюсь не доехать
И забыть или не распознать
Детства тёплое тихое эхо.
Постоянно боюсь не догнать
Свой единственный важный мне поезд,
Чтоб, приехав, вам рассказать,
Что живу, как учили, на совесть.
Чтоб хотя бы ещё раз взглянуть
На рябину и стройность берёзы.
Чтоб, как в детстве, всей грудью вдохнуть
Дух январского злого мороза.
Вновь увидеть родные глаза,
Что от жизни ещё не устали,
И с улыбкою мягкой сказать:
«Вот, приехала, или не ждали?»
Я всё время боюсь не успеть
Вам сказать на рассвете «спасибо»
За любовь и за то, что вы есть,
И за то, что родилась счастливой.

Простите, если повторюсь.

Между нами женщинами.

Ева пришла к Богу и говорит:
– Господь, я знаю, что сотворена тобою и дан мне этот прекрасный сад, все эти чудесные животные и эта уморительная змея, но я всё равно несчастна.
– Почему, Ева? – спросил голос свыше.
– Господи, я так одинока и мне до смерти надоели яблоки.
– Хорошо, Ева, в таком случае у меня есть решение… Я сотворю тебе мужчину.
– Что такое мужчина, Господь?
– Это будет такое испорченное создание с кучей вредных привычек. Он будет сильнее, быстрее тебя и ему будет нравиться охотиться и убивать. Но так как ты жалуешься, я сотворю его таким образом, что он сможет удовлетворять твои потребности. Он будет увлекаться такими детскими забавами, как драки и игры с мячом. Ему будут нужны твои советы, чтобы правильно думать.
– Звучит замечательно, – ответила Ева, иронично подняв бровь. – В чём подвох, Господь?
– Ну. ты получишь его при одном условии.
– И каком же, Господь?
– Как уже говорилось, он будет гордым, высокомерным и самовлюблённым. Так что тебе придётся позволить ему верить, что он был создан первым. Просто помни, это наш маленький секрет.
Ну ты понимаешь, между нами, женщинами. :smile3::ok:

Рассказываю, когда уж сильно мужчины начинают превозносить себя и свои достоинства.

Жизнь в 100 словах.

Колыбель. Пеленки. Плач.
Слово. Шаг. Простуда. Врач.
Беготня. Игрушки. Брат .
Двор. Качели. Детский сад.

Школа. Двойка. Тройка. Пять.
Мяч. Подножка. Гипс. Кровать.
Драка. Кровь. Разбитый нос.
Двор. Друзья. Тусовка. Форс.

Институт. Весна. Кусты.
Лето. Сессия. Хвосты.
Пиво. Водка. Джин со льдом.
Кофе. Сессия. Диплом .

Романтизм. Любовь. Звезда.
Руки. Губы. Ночь без сна.
Свадьба. Теща. Тесть. Капкан.
Ссора. Клуб. Друзья. Стакан.

Дом. Работа.
Дом. Семья.
Солнце. Лето.
Снег. Зима.

Сын. Пеленки. Колыбель.
Стресс. Любовница. Постель.
Бизнес. Деньги. План. Аврал.
Телевизор. Сериал.

Дача. Вишни. Кабачки.
Седина. Мигрень. Очки.
Внук. Пеленки. Колыбель.
Стресс. Давление. Постель.

Сердце. Почки. Кости. Врач.
Речи. Гроб. Прощанье. Плач.

Белый Ангел для людей счастье рисовал!
Черный тихо подошел, взял и растоптал!
Белый вывел аккуратно — «ПРАВИТ МИРОМ СВЕТ!»
Черный криво усмехнулся: «ТОЛЬКО ЗВОН МОНЕТ!»
Белый пишет: «НА ЗЕМЛЕ МОГУТ ВСЕ ДРУЖИТЬ!»
Черный аж расхохотался: «МОЖНО ВСЕ КУПИТЬ!»
Белый Ангел взмах крыла: «ВЕРНОСТЬ, ЧЕСТЬ, ЛЮБОВЬ. »
Черный все перечеркнул: «ПРЕДАТЕЛЬСТВО, ИЗМЕНА, КРОВЬ…»
А на земле идет война, и люди бьются вновь!
Кто прав, кто виноват во всем, мы спорим вновь и вновь!
Пытаясь оправдать себя, другого очерним!
И не понятно нам порой, кто с Белым, кто с Другим!
Мол, он такой, она такая и виноваты все,
Но ключ к разгадке и судьбе… ИЩИ В САМОМ СЕБЕ.

к сожалению автора не знаю

Под мой балкон с гитарой

Когда я буду старой
И будет мне сто лет,
Под мой балкон с гитарой
Придет мой милый дед.
Кряхтя расправит спину,
Подтянет свой живот…
О ночи лунной, дивной
Он песню пропоет.
Цветущих лип верхушки
Качнутся и замрут…
Соседские старушки
От зависти умрут!

Недавно познакомилась с творчеством Златы Литвиновой. Очень понравились ее стихи.

Если женщина любима, приползешь и полумертвый,
Даже если ты вручную пропахал сто тысяч га,
Встанешь, хоть противный кто-то накачал тебя снотворным,
И пойдешь без промедленья через бури и снега.
Если женщина любима, позвонишь с другой планеты,
Изложить конкретный список навалившихся причин,
По которым ты не можешь заглянуть к ней на котлеты,
Чтоб она не предложила их кому-то из мужчин.
Если женщина любима, но разбиты телефоны,
Нет в пустыне телеграфа, и отсутствует почтамт,
У тебя в запасе в клетке есть всегда почтовый голубь,
Чтоб отправить к ней с приветом чувств изложенных десант…
Претворишь в судьбу мгновенно сотни хитрых комбинаций,
Чтоб добраться до желанной хоть в обход, хоть напрямик…
Если женщина любима, ты найдешь, как с ней связаться,
Чтоб подумать не успела, что забыл о ней на миг…

Говорите мужчинам нежности.
Не ищите каких-то поводов.
Не боясь поделиться грешностью,
Говорите «люблю» раскованно.
Бормочите признания разные,
Удивляйте мужчин открытостью.
Ложе чувств усыпайте фразами,
Обрамленными шелковистостью.
Возносите приватным шепотом
Оды яркие их достоинствам,
Их умениям, чувствам, опыту,
И из од собирайте повести…
Вы чаруйте своей неспешностью,
От которой и сердце плавится…
Говорите мужчинам нежности,
Им, как вам, это тоже нравится…

Подруге заваренный чайник немного печенья

Рома мечтает о модном пальто за две тысячи триста евро,
Из добротного кашемира, классического покроя.
Вот пойдет он в таком по бульварам из универа,
И девушки станут смотреть на Рому как на героя
Шекспировской пьесы. Где действие в каждом акте,
Где классика инициаций и первой любовной крови.
У Ромы огромный потенциал, но пока никакой практики,
И куртка-аляска! А чинный Иван Петрович,
Застегивая ширинку в туалете администрации,
И уверяя себя, что сегодня похолодало,
Ради такого потенциала точно б решился на операцию,
Плюнув на дело партии и политические скандалы.
Бедный Иван Петрович недавно влюбился в Иру,
Девушку во всех отношениях видную и молодую,
И вопрос “симулирует Ира или не симулирует”
Не дает ему сосредоточиться на заседаниях Думы.
И когда он под вечер, измученный, ждет Иришу,
То горланит в джакуззи отрывок из “Риголетто”:
” Сердце красавицы. “, да как голосисто, что Клим этажом ниже
Готов зарыдать и вернуться в “Театр Оперы и Балета”,
Откуда ушел. Ведь нельзя же так долго в хоре.
Искусством-то сыт не будешь, чего не сказать о кухне,
И теперь у него вместо зрителей – стерлядь и помидоры.
И ресторан Шаляпин. [Эх, дубинушка, ухнем!]
В то же время где-то в хрущевке Айгуль трет сгоревшую сковородку
И ломает судьбу о каменные бифштексы.
Ей сегодня опять предстоит быть ну оооочень и очень кроткой,
Потому что на ужин, увы, ничегошеньки, кроме секса.
А мужик ее ценит в женщинах бешбармаки,
А мужик ее любит манты, а понтов не терпит!
[Хорошее дело не назовут браком].
И Айгуль ненавидит растущий живот, превращаясь в стерву!
А у Светочки есть экономка, водитель и муж культурный.
Только Светочке впору писать мемуары о том, что такое ЭКО.
Она по четырнадцать раз на день измеряет влагалищную температуру,
Вычисляя момент для зачатия нового человека.
Но у Светы какие-то слишком свободные яйцеклетки,
Со своей конституцией, надменные, точно снобы.
А вокруг всё с детьми: и старушки, и малолетки,
И даже нищенка в переходе, причем, каждый день с новым.
И Света бежит в мультибрендовый плакать и причащаться,
И покупает седьмое пальто за дветысячи триста евро.
И если ты скажешь, что знаешь хоть что-то о человеческом счастье,
Я никогда, никогда тебе не поверю!

тоже очень люблю ее)))жизненно пишет

Ох, многие стихи растрогали, хоть и читаю их не первый раз.
Коль уж здесь стихи, которые тронули душу. Меня больше всего тронул и стих, и сама книга, и преподали урок.

Стих из книги Кристины Живульской “Я пережила Освенцим”

БЖЕЗИНКИ
Лесок небольшой, настоящий,
березы, ели, осинки,
и называется место
очень красиво — Бжезинки.
Хоть нынче здесь все иначе,
чем до войны бывало,
сейчас здесь голо и пусто
и как-то глухо стало.
Ландыши на полянах
цвели здесь в былые годы,
теперь для красы пейзажа
поставлены дымоходы.
Раньше здесь были конюшни,
крестьянские хаты, маки,
теперь стоит мрачная баня,
«хефтлинги» и бараки.
Раньше цвели ромашки,
бродили гуси и куры,
теперь цветут цветочки
гитлеровской культуры.
Раньше земля зеленела
в садах здесь сеяли рутку,
но кто изменил все это?
Славную выкинул шутку!
Радио громко играет
у шефа в его приемной,
звучит мелодия вальса
мотив приятный и томный:
«На свете все проходит,
всему скажи: прощай!
И за декабрьской стужей
опять настанет май».
Можно бы прогуляться,
но всюду видишь преграду —
ты проволокою стиснут,
Как зверь, попавший в засаду.
— Прекрасный вечер, пани,
смотрите, ночь какая,
какое звездное небо,
я молод и вы молодая.
Не надо отодвигаться
и нет в том, поверьте, риска,
просто давно я, пани,
ни с кем не стоял так близко.
Скажите, пани, откуда
приехали сюда вы?
Я прибыл назад два года
транспортом из Варшавы.
Там дом, жена и ребенок,
в саду у нас груши, сливы…
Но это так далеко,
и вряд ли они теперь живы.
Пожалуйста, улыбнитесь
и здесь ведь солнце бывает.
Неужели весна ничего
уж в вашем сердце не вызывает?
Музыка где-то играет,
приятно, тепло, прямо рай…
Постойте, пани, куда вы.
«Es geht alles vorbei». [14]
— Мой пан, я тоже вижу
звезд голубых охапки,
только что там за пламя?
— Ничего. Там сжигают тряпки.
— Мой пан, в груди моей тоже
чувство весна пробуждает,
только что там за странные трубы?
— Ничего. Там людей сжигают.
— Мой пан, в душе моей радость
рождают весны приметы,
только что за поход там странный?
— Ничего. Там живые скелеты.
— Мой пан, я тоже тоскую,
хоть в сердце печали скрыты,
но что это там у барака?
— Ничего. Чей-то труп забытый.
— Мой пан, вы правы, я знаю,
что я еще молодая,
и от этого мне больнее,
от этого так грустна я.
Я не знала, что встречу всё это,
но нет, я слез не прячу,
нет, нет, мой пан, поверьте,
я в самом деле не плачу.
…А вальс звучит с той же силой,
ароматами манит май,
и поет чей-то голос милый
«Es geht alles vorbei».

Стихи, сделавшие нас.

Бессонница

Еще один закончен день.
Он позарос быльём-травой,
и не осталась даже тень
от дня прошедшего того.
Свои недели и года,
как в ступе, в памяти толку,
и проплывает череда
безликих дней по потолку.

Дни постылые мои, дни проклятые –
волочу вас за собой, как оковы я.
До чего же эта ночь непроглядная,
до чего же эта жизнь бестолковая,
где не мне присуждены будут “0скары”
где открыты для меня две вакансии –
закуток домашний на Черняховского
и фамильный закуток на Ваганьково.

Лежу. Никак не смежу век.
Лежу, судьбу свою кляня,
и рядом дышит человек,
наверно, любящий меня,
и вымыт пол и навощен,
и чаша полная в дому –
чего же надо мне еще?
И почему, и почему

Мне все чаще по ночам снятся рыцари,
те, которые со всем миром ссорятся,
и все чаще по ночам позабыться мне
то изжога не дает, то бессонница?
Все начнется поутру снова-заново.
И, шагая по дорожке накатанной,
я как мерин беспородный и загнанный
на работу побегу, как на каторгу.

А жизнь стоит во всей красе
и дышит инеем в висок,
и я цепляюсь в ней, как все,
за свой надел и свой кусок,
а я цепляюсь в ней, как все,
за право быть и пьян и сыт,
и забываю о косе,
которая нас всех косит.

Она блещет впереди, сука гнутая.
Я уже до восковой дожил спелости.
Понимаю – надо рвать эти путы мне,
понимаю – да едва ль хватит смелости.
Дни постылые мои, дни проклятые –
волочу вас за собой, как оковы я.
До чего же эта ночь непроглядная!
До чего же эта жизнь бестолковая.

От боли сердце замереть готово,
И разум – на пороге забытья,
Как будто пью настой болиголова.
Как будто в Лету погружаюсь я;
Нет, я не завистью к тебе томим,
Но переполнен счастьем твой напев, –
И внемлю, легкокрылая Дриада,
Мелодиям твоим,
Теснящимся средь буковых дерев,
Среди теней полуночного сада.

О, если бы хотя глоток вина
Из глубины заветного подвала,
Где сладость южных стран сохранена –
Веселье, танец, песня, звон кимвала;
О, если б кубок чистой Иппокрены,
Искрящийся, наполненный до края,
О, если б эти чистые уста
В оправе алой пены
Испить, уйти, от счастья замирая,
Туда, к тебе, где тишь и темнота.

Уйти во тьму, угаснуть без остатка,
Не знать о том, чего не знаешь ты,
О мире, где волненье, лихорадка,
Стенанья, жалобы земной тщеты;
Где седина касается волос,
Где юность иссыхает от невзгод,
Где каждый помысел – родник печали,
Что полон тяжких слёз;
Где красота не доле дня живёт
И где любовь навеки развенчали.

Но прочь! Меня умчали в твой приют
Не леопарды вакховой квадриги, –
Меня крыла Поэзии несут,
Сорвав земного разума вериги, –
Я здесь, я здесь! Крутом царит прохлада,
Луна торжественно взирает с трона
В сопровожденье свиты звездных фей;
Но тёмен сумрак сада;
Лишь ветерок, чуть вея с небосклона,
Доносит отсветы во мрак ветвей.

Цветы у ног ночною тьмой объяты,
И полночь благовонная нежна,
Но внятны все живые ароматы,
Которые в урочный час луна
Дарит деревьям, травам и цветам,
Шиповнику, что полон сладких грёз,
И скрывшимся среди листвы и терний,
Уснувшим здесь и там.
Соцветьям мускусных тяжелых роз,
Влекущих мошкару порой вечерней.

Я в Смерть бывал мучительно влюблён, –
Когда во мраке слышал это пенье,
Я даровал ей тысячи имён,
Стихи о ней слагая в упоенье;
Быть может, для нее настали сроки,
И мне пора с земли уйти покорно,
В то время как возносишь ты во тьму
Свой реквием высокий, –
Ты будешь петь, а я под слоем дёрна
Внимать уже не буду ничему.

Но ты, о Птица, смерти непричастна, –
Любой народ с тобою милосерд.
В ночи всё той же песне сладкогласной
Внимал и гордый царь, и жалкий смерд;
В печальном сердце Руфи, в тяжкий час,
Когда в чужих полях брела она,
Всё та же песнь лилась проникновенно, –
Та песня, что не раз
Влетала в створки тайного окна
Над морем сумрачным в стране забвенной.

Забвенный! Это слово ранит слух,
Как колокола глас тяжелозвонный.
Прощай! Перед тобой смолкает дух –
Воображенья гений окрыленный.
Прощай! Прощай! Напев твой так печален,
Он вдаль скользит – в молчание, в забвенье.
И за рекою падает в траву
Среди лесных прогалин, –
Что было это – сон иль наважденье?
Проснулся я – иль грежу наяву?